Хотя до сих пор раздаются голоса о том, что партнерское насилие — это явление, вызванное несовместимостью, алкоголем или бедностью, эксперты давно доказали, что оно является крайним выражением гендерного неравенства.
Истоки – в гендерном неравенстве
Директива Европейского Парламента и Совета, которая предусматривает минимальные стандарты прав и защиты жертв, среди различных насильственных преступлений перечисляет и гендерное насилие. В этом документе речь идет о преступлениях, направленных против человека из-за его/ее пола, или о преступлениях, от которых в непропорционально большом масштабе страдают люди одного пола.
Если мы обратим внимание на статистику литовской полиции по насилию в семье, то узнаем, что абсолютное большинство жертв составляют женщины (77%), а виновники практически всегда – исключительно мужчины (они составляют 84% всех агрессоров). Таким образом, такую ситуацию можно считать классическим примером гендерного насилия, что также соответствует преобладающим в мире тенденциям.
«Поскольку мы видим, что от насилия в семье страдает непропорционально большое количество женщин, возникает вопрос, почему они подвергаются насилию гораздо больше, чем мужчины», — говорит Минтауте Юркуте, руководительница отдела коммуникации Службы контролера по равным возможностям, которая также руководит проектом, в ходе которого были реализованы три кампании о женщинах, подвергающихся насилию со стороны мужчин.
Причину диспропорции домашнего насилия юридически объясняет Конвенция Совета Европы о насилии в отношении женщин, о предупреждении и борьбе с насилием в семье, которая считается наиболее передовым документом в этой области. Страны, принявшие конвенцию (Литва подписала ее в 2013 году, но еще не ратифицировала), признают, что насилие в семье является последствием гендерного неравенства.
Вилана Пилинкайте-Сотирович, являющаяся экспертом Центра развития равных возможностей, подчеркивает, что исторически сложившиеся роли женщин и мужчин в семье в какой-то степени оправдывают применяемое мужчинами насилие: «Традиционный женский труд (опека, забота о детях и домашнем хозяйстве) не равноценен положению мужчины. Мужчина воспринимается в публичном пространстве как тот, кто обеспечивает семью. Этот статус дает право решать, как должна жить семья, как должны вести себя другие в этой семье».
В качестве примера она приводит исследование канадских ученых, выявившее единственную общую черту, объединяющую мужчин, убивших своих интимных партнеров. Всем им было свойственно неравное отношение к женщинам. Эти мужчины выросли в разных семьях, их успеваемость в школе варьировалась от плохой до очень хорошей, спектр образования также был широк, одни не работали, другие занимали высокие посты и их описывали как хороших работников. «Однако ученые обнаружили одну черту, которая помечает всех, как красная линия. Их объединяло мнение, что женщины либо распутные, либо принцессы. Так или иначе, им нужно показать их место в жизни – их нужно постоянно контролировать и воспитывать. Это положение и показывает, что насилие в семье является следствием гендерного неравенства – осужденные не видели в своих партнерах равных людей», – говорит В. Пилинкайте-Сотирович.
Абстрактная речь маскирует
При объяснении причин домашнего насилия как в СМИ, так и в публичных дискуссиях гендерный аспект (как с точки зрения жертв, так и виновных) как бы забывается, насильственное поведение увязывается только с алкоголем, бедностью и другими социальными проблемами. По мнению В. Пилинкайте-Сотирович, такие рассуждения просто не соответствуют логике.
«Тогда все, кто выпивает, проявляли бы насилие по отношению к более слабым. Если бы мы искоренили алкоголизм, не было бы больше домашнего насилия? А как тогда насчет тех краев, где алкоголь вообще запрещен к потреблению? То есть – это означает, что там нет насилия над женщинами?» — риторически спрашивает она. Если бы основной причиной была бедность, то случаи насилия мы бы обнаружили только в семьях, живущих в бедности, но насилие имеет место и в благополучной среде.
Литовская правовая база, предназначенная для защиты жертв домашнего насилия, является нейтральной по отношению к гендеру, т.е. в ней конкретно не упоминается насилие в отношении женщин. Когда запускаются какие-то просветительские кампании, тоже предлагается говорить о насилии нейтрально – не выделять женщин среди жертв, а мужчин среди насильников. Однако, по словам М. Юркуте, это не соответствует действительности.
«Было бы неправильно не упомянуть гендерный критерий. Например, если мы говорим, что насилие в семье одинаково затрагивает женщин и мужчин, мы обманываем людей, которым говорим об этом. Не затрагивает. И не затрагивает именно по тем причинам, от которых мужчины исторически не страдали – они всегда находились в группе, которая с точки зрения общества была более ценной», – говорит она. По мнению М. Юркуте, изоляция насилия в отношении женщин сама по себе не отменяет насилия в отношении мужчин, но статистически они гораздо реже страдают в своем близком окружении, и причины тому разные (мужчины обычно становятся жертвами других мужчин).
В. Пилинкайте-Сотирович обращает внимание, что в сфере домашнего насилия нет равенства – гендерная диспропорция между жертвами и виновниками выражена большей пропорции, чем 50/50 или 40/60. «С введением нейтралитета дисбаланс силы больше незаметен. Было доказано, что отвлечение внимания от непропорционально страдающих женщин снижает качество реализации законов, предназначенных для защиты. Еще один опасный момент заключается в том, что усиливается возможность обвинения потерпевших», – делится опытом эксперт.
Вызов стереотипной мужественности
Аргумент «женщины тоже склонны к насилию» часто используют, чтобы отвлечь внимание от того факта, что 9 из 10 насильников в Литве – мужчины. «Мы говорим о использующих насилие мужчинах, потому что их очень много. Мы не должны бояться говорить об этом. Женщины не сами себе причиняют вред, они подвергаются насилию со стороны своих партнеров. Но это не значит, что вся родня мужчины должна драться между собой и идентифицировать себя с этим», – опровергает М. Юркуте обвинения в том, что при обсуждении вопросов домашнего насилия мужчины изображаются в негативном свете.
«Не обращая внимания на источник проблемы, мы немного потворствуем мужчинам, которые, как мы знаем, все еще доминируют в законодательстве. Упоминание гендерного фактора не должно застать их врасплох. Вы, как мужчина, не отвечаете за всех мужчин, но отвечаете за свою личную позицию и оценку. В нашем обществе очень не хватает мужчин, которые говорят о проблеме насилия над женщинами. Если бы их было больше, может быть, нам больше не нужно было бы доказывать, что проблема существует, и мы могли бы перейти к конкретным способам ее решения», – добавляет она.
Эмоциональная реакция людей на якобы несправедливое «очернение мужчин» показывает, что общество до сих пор не рефлексирует в отношении нормы маскулинности. По мнению собеседников, тему мужского насилия над женщинами следует воспринимать не как оскорбление или нападение, а как возможность поразмышлять над стереотипно воспринимаемой мужественностью, которая связана с обязанностью быть сильным, а также с силой, контролем, властью и правом самостоятельно принимать решения в семье. «Мышление не разрушает мужественность или социальный порядок, а, наоборот, обогащает людей», — убеждена В. Пилинкайте-Сотирович.
Говоря о гендерном равенстве в контексте насилия, эксперт отмечает, что начинать следует с того, как мы воспитываем детей. С раннего возраста девочек учат, что они должны быть послушными, опрятными, вести домашнее хозяйство, мальчиков учат быть лидерами, не проявлять эмоций, защищать девочек. «Что означает „защищать девочку”? Значит, есть агрессор, равноценный этому мальчику, а девочке автоматически придается значение, что она слабее и неравноценней», – отмечает В. Пилинкайте-Сотирович. Мы должны воспитывать мальчиков так, чтобы они не чувствовали своего превосходства, чтобы они могли адекватно выражать свои эмоции, чтобы они уважали свои и чужие права быть равноправными членами общества.